К 95-летию ветерана Великой Отечественной войны Владимира Могилина
Воспоминания многих наших уважаемых ветеранов хранятся на диктофонах, в блокнотах и записных книжках нескольких поколений журналистов «СВ». Живые слова участников Великой Отечественной войны сегодня звучат как заповедь всем нам, не знавшим голода и лишений. Сегодня мне хочется вспомнить интервью с ветераном войны Владимиром Семеновичем Могилиным. К сожалению, его уже нет рядом с нами, но я благодарю судьбу, что она свела меня с таким мудрым и тонким собеседником. Уже 10 лет прошло со времени этой беседы, но не перестаю удивляться и восхищаться нашим народом, у которого есть такие талантливые, мужественные и непобедимые герои.
«До сих пор не знаю, то ли служба меня нашла, то ли я службу, – говорил ветеран Великой Отечественной войны Владимир Семенович Могилин. – В моей жизни было две войны. Сначала воевал в партизанском отряде, затем участвовал в борьбе с бандитизмом, а потом был призван в армию. Порой было очень тяжело и страшно. Время убрало лица, стерлись имена… Но несколько эпизодов военной поры блеснули ярче молнии и остались в моей памяти навсегда».
КРЕСТЬЯНСКАЯ ЗАКАЛКА
Владимир Семенович Могилин родился в 1929 г. в семье колхозников в д. Русаки (Шкловский район, Могилевская область). Колхоз был одним из первых, и жителям деревни на первых порах пришлось мужественно преодолевать все тяготы коллективного хозяйствования.
«У моих родителей Семена Федоровича и Ольги Филипповны Могилиных было двое детей, – вспоминал ветеран. – Сестра Мария была старше меня на 10 лет.
Помогали ли мы взрослым? Тогда вопрос так вообще не ставился. Помните, как у Некрасова: «Положим, он знает лесные дорожки, гарцует верхом, не боится воды, зато беспощадно едят его мошки, зато ему рано знакомы труды…» Так жили и мы. Голодные не были, хлеб, картошка были, но скопить денег для того, чтобы обуться и одеться, было трудно. Мерой оплаты был трудодень. Половину урожая забирала МТС, работники которой жили лучше».
ЛЮБОВЬ К КНИГАМ
По словам В. Могилина, война «висела в воздухе», и ни для кого, не было секретом, что в мире было не спокойно. Юный Володя очень любил читать и воспитывался на ярких образах героев Аркадия Гайдара и знаменитого Гавроша – персонажа Виктора Гюго.
«Я, как и все мальчишки, – рассказывал Владимир Семенович, – завидовал старшим товарищам, кто уже мог с оружием в руках защищать Родину. Во втором-третьем классах у нас книжки были «худенькие» – «Гуттаперчевый мальчик», «Каштанка» и т.д. А я научился читать еще до школы, и хотел большего. Читал отцовскую газету и учебники сестры. Конечно, старшеклассникам давали лучшие книги. Так у меня появились друзья на два-три года старше. У нас образовался кружок по интересам. Например, книги Жюля Верна читали по очереди. Давали книгу на два-три дня. Я должен был прочитать. Потом собирались, рассказывал то, что прочитал и отдавал книгу следующему. Керосин тогда был проблемой, нужно было успевать читать при дневном свете».
СВЯЗНОЙ ПАРТИЗАН
Когда в родные края Могилина пришла война, его друзья-книголюбы ушли в лес или «смотрели в лес». Постепенно 13-летнему Володе старшие товарищи стали давать небольшие поручения, вскоре он стал партизанским связным.
«Когда осенью 1943 г. бои шли в Смоленской области, – вспоминал ветеран, – а потом Красная Армия вплотную подошла к Белоруссии, то мы считали, что она вот-вот прогонит фашистов. Партизаны тогда участвовали в небольших «операциях». Порядок был такой. Ко мне приходил партизанский связной Валентин и говорил, что в такое-то время в таком-то месте нужно быть с оружием в руках. А оружия у каждого было предостаточно. Ведь когда красноармейцы отступали, то бросали винтовки и боеприпасы. Жители деревни собирали их и прятали. Потом это оружие использовалось во время «операций», когда партизаны выгоняли полицаев из окрестных деревень».
Вскоре в прифронтовой полосе немцы создали «мертвую зону»: от линии фронта до реки Баси выгнали все гражданское население. Когда в окрестные деревни снова вернулись полицаи, многие сельчане ушли в партизанский отряд. Некоторое время Владимир Могилин прожил в лесу, а потом командование отряда приказало юным партизанам возвращаться домой.
«Некоторое время я прятался от полицаев, – вспоминал Владимир Семенович. – Но однажды к нам в дом пришли староста, сосед-полицай и немец и скомандовали выходить на построение. На улице построили, посчитали, переписали. 8 человек такого же возраста как я, забрали на работу. Сначала заставляли копать траншеи, строить линию обороны, а потом загнали в обоз, ухаживать за лошадьми. Убежать, конечно, я мог. Но ведь сразу возьмут родных. А у сестры был грудной ребенок. И другой вопрос: убежать можно, но куда? В лесу один не просидишь. Я попробовал опять вернуться в отряд. Постучал к своим старым товарищам, но я пришел в немецкой одежде, и со мной нигде говорить не стали. Однажды зашел к старому школьному другу Ивану. Знал, что он связан с партизанами, а его сестра Люся была связной. Меня встретили прохладно, но во время разговора рассказал несколько вещей, которые считал, что партизанам будут интересны. В частности, то, что за деревней, где стояла немецкая часть, немцы создали склад вооружения с минимальной охраной. Как я и предполагал, об этом сразу стало известно в лесу».
В ОТРЯДЕ
Через несколько дней Володя Могилин вернулся в партизанский отряд, где с 8 января 1944 г. стал рядовым 1-го отряда 115-й Горецкой партизанской бригады Могилевской области. Тогда ему не было и 15 лет. Время и болезни отразились на памяти, которая, по словам ветерана, стала, как лоскутное одеяло. Однако события своей партизанской юности, он не забудет никогда.
«Мы часто ходили подрывать эшелоны, на железную дорогу, – рассказывал Владимир Семенович. – Железная дорога сообщением Орша-Дубровна-Погодино-Темный Лес-Кричев находилась близко, в нашем же лесу. Однако к железнодорожному полотну подступиться было практически невозможно. На протяжении 200-300 метров до железной дороги лес был вырублен. Вдоль рельсов насыпана широкая полоса извести, чтобы видеть следы. Путь партизанам преграждала колючая проволока, минные поля, пешие патрули, немецкие дрезины. Но все-таки мы ухитрялись закладывать взрывчатку и пускать эшелоны под откос. Мины закладывали специалисты, ведь взрывчатка была дороже золота. Молодые бойцы, как я, должны были охранять минеров. Помню, одно время с Большой Землей у нас установились «коммерческие» отношения: мы им «языка», а они нам – самолет полный взрывчатки и боеприпасов».
НЕ СТРАШНА НАМ БОМБЕЖКА…
Обстрел леса велся каждый день. Фашисты знали расположение укреплений партизанского отряда и распорядок дня народных мстителей. Даже немецкие артиллеристы, стоящие у линии фронта в поселке Горки, поворачивали свои тяжелые, дальнобойные орудия и стреляли по партизанскому лесу.
«Один снаряд «вырывал» готовую яму под землянку, – вспоминал ветеран. – Со стороны станции Дубровно приходил немецкий бронепоезд, который тоже вел огонь по нашим позициям. Когда тяжелая артиллерия била по нам или авиация налетала, то для того, чтобы переждать обстрел и сохранить присутствие духа, мы собирались в землянках и хором пели старые песни «Ревела буря, дождь шумел», «По диким степям Забайкалья» и другие».
ТРИ ПАТРОНА И «ЛЕЙКА»
По словам Владимира Семеновича, тяжелый бой был 2 марта 1944 г. Немцы начали атаковать партизан с самого утра и закончили в два часа ночи.
«Еще несколько минут и нам уже нечем было бы отстреливаться, – рассказывал ветеран. – У меня оставалось всего лишь три патрона. Помню, на немецкой машине стоял усилитель радиоприемника. Немцы много раз включали «Катюшу» и «приглашали» партизан сдаваться. Но потом вынуждены были убраться восвояси. А утром мне первый раз в жизни дали в руки фотоаппарат и показали, как делать снимки. Ту трофейную «Лейку» нам «оставил» фашистский гауптман. Помню, все хотели сфотографироваться. Тогда я сделал несколько снимков, и с тех пор всю жизнь не расставался с фотоаппаратом».
ВНИМАНИЕ, ВОЗДУХ!
Владимир Семенович вспоминает, что над лесом часто висела «рама» – немецкий двухмоторный тактический разведывательный самолет «Фокке-Вульф». У партизан существовала примета: прилетела «рама» – жди бомбардировщиков. Как правило, сразу после пролета разведчика по обнаруженным целям наносился артиллерийский или бомбовый удар.
«Экипажи «рам» и «хенкелей» нередко злодейничали, – вспоминал ветеран. – Если кого-то подкарауливали на просеке, то не гнушались погоняться за партизанами. Однажды, вражеский самолет застал нас в таком месте, где негде было укрыться: с одной стороны – поляна, а с другой – редкие сосенки. Бежать было бессмысленно, поэтому мы стали отстреливаться. Наш помкомвзвода Михаил знал меры борьбы с авиацией и скомандовал: «Заряжай! Стрелять на три фюзеляжа вперед». Фашист очередь дал и пролетел. Михаил командует «Целься выше фюзеляжа». Самолет пролетел над нами и, вдруг, стал удаляться. А за ним показался дым. Даже не дым, а облачко пыли. Видимо, кто-то из нас в него попал.
А в другой раз, мы стояли в боевом охранении. На опушке леса были вырыты траншеи, поставлены деревянные ДОТы, в которых постоянно дежурили партизаны. И вот слышим, что низко над лесом на предельных оборотах летит «рама». А рядом басовитые, уверенные голоса неизвестных самолетов. Оказывается, это тройка наших истребителей атакует «фокера». Наши летчики так славно поработали, что «вырубили» из корпуса кабину. Мы потом несколько раз ходили на место падения самолета.
После этого наши самолеты прилетали часто, привозили боеприпасы, мешки с махоркой, газеты. Тогда в отряде газеты никто не смел курить. Да и не зачем было. Немцы «снабжали» партизан бумагой на все случаи жизни. Лес был заполнен листовками «Сдавайтесь!». Предлагали все, что хочешь, землю и деньги. Один раз на итальянском самолете «Капрони» фашисты «привезли» для партизан хорошее освещение – электронно-термитные бомбы. Некоторые наши умельцы приспособились вскрывать контейнеры и делать из горючей смеси наполнители для светильников. Свет был яркий, как от кинопроектора».
ВЕСНА ОСВОБОЖДЕНИЯ
По словам ветерана, весна 1944 г. была удивительной и яркой. Преображалась природа, по утрам громко пели соловьи, а по ночам заунывно выли волки. Старые люди говорили, что такого еще не было, и ждали перемен.
«Уже перед самым освобождением, – вспоминал Владимир Семенович, – в бригаде появилась песня Петра Лещенко со словами: «Студенточка, заря восточная, под липою я ожидал тебя…». Было ощущение, что запел каждый куст. Людям очень хотелось жить, поэтому пели все, кто как мог. А потом стало уже не до песен. В мае немцы обнесли территорию леса траншеями, и наш отряд попал в окружение. С боями мы вырвались из блокады и пошли к линии фронта. Но перейти Днепр нам не удалось, и мы опять вернулись в наш лес.
Здесь я впервые услышал, что в Белоруссии есть город Слоним. Однажды к нам в лес пришли два человека в немецкой одежде, у одного немецкий карабин, а у другого – винтовка СВТ. По разговору – родом из Западной Белоруссии. Но они говорили, что сами из Борисова, убежали от немцев и трое суток бродили по лесу. Что-то в их словах показалось партизанам подозрительным, да и хлеб, найденный у них, был совсем свежий. Обыскав «гостей», бойцы обнаружили карту на кальке, где были обозначены места вероятного размещения партизан. После этого, чужаки признались, что сами из Слонима, что прошли подготовку в лагере, в бывшей польской тюрьме, где готовили диверсантов для отправки в партизанские отряды».
ВРЕМЯ УЧЕБЫ
После того, как Красная Армия освободила Могилевщину, партизан направили в Кричевский военкомат. Одних записали в запасной полк, других – в учебный, а 15-летнему Володе Могилину военком сказал: «Езжай домой, партизан!».
«В разоренной оккупантами деревне люди жили тяжело, не было ни одежды, ни еды, – вспоминал Владимир Семенович. – Вскоре, в Шклове на бумажной фабрике «Спартак» открылась школа фабрично-заводского обучения. Я пошел туда учиться на слесаря-монтажника. После окончания ФЗО, завербовался работать на железную дорогу в Каунас. Пришел в отдел кадров, а начальник спрашивает: «Знаешь, что это?» И показывает на немецкий карабин, стоящий в углу. Я говорю: «Знаю!». «А затвор сможешь достать?» Я достал. «Молодец, – говорит, – расписывайся, ты принят на работу конвоиром военнопленных». Пришлось конвоировать. Работа была неблагодарная. Зоны как таковой не было. Военнопленные немцы восстанавливали железнодорожное депо, которое продолжало действовать. Десятки паровозов и путей, сотни гражданских работников и военнопленных немцев, многие из которых были одеты в гражданскую одежду».
БОРЬБА
С «ЗЕЛЕНЫМ ТЕРРОРОМ»
«Когда в Каунасе построили депо, – рассказывал ветеран, – наши услуги стали не нужны. В отделе кадров говорят: «Поедете работать в подсобное хозяйство». В то время в Литве активизировали свои действия так называемые «лесные братья», и я написал рапорт на имя начальника районного отдела милиции о зачисления на службу в «Отряд защиты народа», который был создан, чтобы оказать сопротивление «зеленому террору». Когда был создан первый колхоз в республике, то его организаторы с учредительного собрания домой не вернулись – их убили «лесные братья». Поэтому было принято решение: обеспечить безопасность колхозников, поставить в деревне наш взвод охраны. Было такое время, что противник был как известный, так и неизвестный. У тебя в руках оружие, права на ошибку тебе не дано. Поначалу обстановка была такая, что каждый день в нашем батальоне были похороны. «Лесные братья» действовали очень активно, поэтому наша служба приравнивалась к участию в боевых действиях».
СЛУЖБА В СЛОНИМЕ
В 1950 году оперативная обстановка в Литве стабилизировалась. «Отряд защиты народа» распустили, а В. Могилина призвали на срочную службу.
«4 апреля 1950 г. приехал в Слоним, – вспоминал Владимир Семенович. – Наш 116-й полк располагался в казармах на ул. Красноармейская. Командир полка полковник Филиппов жил в здании рядом с Домом офицеров. Я служил в автобате слесарем-механиком. Там, где сегодня стоит магазин «Лето», находились авторемонтные мастерские, а дальше, там, где теперь стадион, напротив польских домов, была автошкола. Забор вокруг части шел вдоль самой речки».
После демобилизации Владимир Семенович около 40 лет проработал на фабрике «Слониммебель». Вместе с женой Любовью Ивановной они вырастили и воспитали троих детей – Николая, Петра и Татьяну. Дед гордился своими внучками – Любой, Олей, Таней, Наташей и внуком Колей. Особенно его радовали успехи правнучек – двух Викторий, что на латинском означает «Победа». Поэтому, завершая наш рассказ, хочется отметить, что в жизни ветерана были не только две войны, но и две Победы.
Игорь ПРОКОФЬЕВ