4 ноября православные почитают Казанскую икону Божией Матери, которую считают чудотворной. Этот день связан с событиями Смутного времени, когда в воскресный день 25 октября 1612 года русские войска и ополчение под предводительством Кузьмы Минина и князя Дмитрия Пожарского вошли с крестным ходом на Красную площадь освобожденной Москвы. Впереди несли икону Казанской Божией Матери. Почитание иконы сначала распространялось только на Москву, а позже по велению царя Алексея Михайловича и на всю Русь.
«Казанская» — такое название праздник получил в народе, он давал подсказки о предстоящей погоде. Говорили: «Што Казанская пакажа, тое i зiма скажа», «Да Казанскай яшчэ не зiма, а пасля Казанскай ужо не восень», «На «Казанскую» дождж пойдзе — зiму прывядзе. Выязджай на Казанскую на калёсах, але палазы з сабой прыхапi».
7 ноября — Дмитриевская Родительская суббота, Осенние Деды («Восеньскiя Дзяды»), Осенины. В этот день поминали предков. Шли в церковь и вспоминали усопших, просили им прощения и жизни вечной.
В наши дни в некоторых районах Беларуси на Осенние Деды люди идут на кладбище, как и весной на Радоницу. Хотя в большинстве регионов страны бытует обычай, когда осенью души умерших предков, наоборот, приглашают к себе домой. А на «могiлкi» идут заранее, чтобы навести там порядок.
Ритуал «Дзядоў», по мнению исследователей, в наиболее архаичной форме сохранился только у белорусов. Причем в каждой местности свои особенности. По поверьям, если не спать всю ночь на «Дзяды», можно увидеть и души самих предков. В прежние времена, навещая могилы, в честь каждого из ушедших в мир иной зажигали «вогнiшча». Приносили из дома горячие угли в горшках и насыпали их прямо на могильный холм, а горшки разбивали вдребезги.
Осенины белорусы называли еще «Багатымi Дзядамi». Скорее по причине щедро накрытых праздничных столов. К этому дню обязательно кололи «парсюка» или резали «цялушку», барана. Считалось, что стол от множества блюд должен прогибаться. Отсюда и поговорка «Наеўся, як на Дзяды». Но прежде чем составлять меню, обязательно приводили в порядок дом и себя. Вся семья мылась в бане, веник, мыло и «ночвы» с водой оставляли на ночь в специально отведенном месте и для дедов, которые, считалось, в эти дни тоже могли прийти в «лазню».
На поминальную «вячэру» созывали родичей, соседей, свояков. Количество блюд обязательно нечетное. На стол ставили специальную посуду — «дзядоўскую чарку». На отдельную большую тарелку каждый клал по ложке от «кожнай стравы» — для душ предков. И только потом начинал есть сам.
Во время праздничного ужина позволялось говорить только о дедах — их жизни и чертах характера, вспоминались их слова и наставления, мудрые советы и добрые дела. В семьях существовала традиция записывать знаковые даты на потолочных балках. Таким образом велась своеобразная летопись важных событий.
Если случайно во время поминальной трапезы что?то падало, не поднимали. Считалось, что этот предмет необходим дедам, которые согласно поверью присутствуют за столом. Даже самые обычные звуки, будь то стук, шорох, воспринимались как особый и таинственный знак, посланный из мира иного. Свечу, зажженную в самом начале «вячэры», гасили корочкой хлеба или «блинком». Со стола на ночь ничего не убирали, считая, что души умерших дедов будут «частавацца» вкусностями до утра.