Каждый из нас знает, что мы хрупки и смертны, и что с нами может случиться все что угодно. Но все-таки предпочитаем «закрываться» от этого знания и жить так, будто контролируем ситуацию: если вести себя хорошо и правильно, то мир будет отвечать тем же: если я буду по-доброму относиться к людям, то и они будут добры ко мне. Если я люблю человека и забочусь о нем, то и он должен отвечать мне взаимностью.
И когда человек сталкивается с тяжелой ситуацией, например, женщина видит свою подругу с разбитым лицом, то первое, что она спросит, будет: «За что он тебя так?» Это защитная реакция, попытка сохранить идею «справедливого мира», в котором подруга якобы сделала что-то не так и за это получила наказание. Нам трудно смириться с иррациональной и несправедливой жестокостью, с жестокой правдой нашей беззащитности и опасностью мира.
Мы предпочитаем считать, что мы бессмертны – планируем что-то на годы вперед и живем так, будто все контролируем. Именно поэтому первые чувства, которые испытывает и сама потерпевшая, это стыд и вина. Концепция «справедливого мира» настолько сильна, что сама жертва начинает искать причинно-следственные связи и пытаться найти ситуацию, в которой она повела себя неправильно. Это нужно для того, чтобы в дальнейшем не совершать подобных «ошибок». Ведь если вести себя правильно, то все опять будет хорошо.
В этой ситуации важно, чтобы рядом с пострадавшим оказался человек, который поддержит и скажет простую истину о том, что насилие в принципе недопустимо.
Нередко насилие воспроизводят те, кто сам в детстве подвергался насилию. Новорожденный ребенок — чистый лист, и то, какие поведенческие схемы у него будут сформированы, зависит от его окружения. Люди, склонные к насилию, выросли в среде, в которой не было возможности развивать эмпатию. Когда они испытывают гнев, у них нет инструментов контроля и нет импульсов, которые их бы останавливали. Согласитесь, каждому человеку хотя бы раз хотелось кого-то ударить или даже убить. Почему мы этого не делаем? Не только потому, что страшно. Мы чувствуем страдания другого человека. У нас работают зеркальные нейроны, и ту боль, которую мы потенциально можем причинить, мы примеряем на себя. И нам больно от представления чужой боли. Но если человека растили с мыслью, что он лучше других, что сила — это главная ценность и приоритет, или к нему самому применяли насилие, то он становится потенциальным насильником.
Любовь предполагает равенство – вы находитесь вместе добровольно. С момента первого удара вы никогда не узнаете, добровольно ли с вами человек или из-за страха.
В домашнем насилии существует такой цикл, когда сначала бьют, потом извиняются и устраивают «медовый месяц», а потом снова бьют. Поэтому важно не только желание перемен, но и само действие, стремление к стойкому результату.
Елена БУГЛАК, психолог Слонимског ЗЦГЭ